Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Страница 71

— Подумай,- так же равнодушно ответил я.

— Я посоветуюсь с доктором Вольфом.

— Посоветуйся.

ПОДОЗРЕВАТЬ ВСЕХ.

ВОЙНОВИЧ.

Мы с Войновичем играли за СОС, а потом вместе закончили ВТЫК «Высшие тренерские курсы». Он прилежно учился, а я сачковал. Теперь меня назначили Главным тренером. Войнович в шоке. Когда Тиберий в плохом настроении, он лежит на кровати, смотрит в потолок и думает.

— Мяч — живое существо,- говорит он.- Мяч имеет душу — это понятно. Мяч имеет глаза. Мяч имеет свой язык — язык паса. Этот язык он хорошо понимает. Мяч чувствует, мяч строптив или послушен, мяч имеет свои мнения и желания; захочет — и пойдет не на юг, а на север.

Или стоит у окна, посторонне наблюдает, потом кричит какому-нибудь молодому футболисту:

— Эй, ты, конгломерат! Иди сюда!

— Почему это я — «конгломерат»? — обижается тот, но подходит.

— А ты чего обижаешься? Ты хоть знаешь, что такое «конгломерат»? Это смесь всяких разнородных веществ. Все мы конгломераты. Такой у нас контингент. Я тоже конгломерат. Лови деньги, сбегай за бутылкой.

Еще Войнович любит вздыхать:

— Куда мы идем? — вздыхает он.

— Вперед,- отвечаю я.

— Куда это? В каком направлении?

— В том направлении, какое видим перед собой.

— Значит, куда глаза глядят. Ну, и когда мы туда придем?

— Ну, ты не очень-то философствуй.

— Время — вперед! Время — назад! Время — стоять! Конгломерат времен. Хочешь хороший совет?

— Давай,- отвечаю я, хотя знаю этот совет.

— Налей и выпей.

ВНЕЗАПНОЕ ПОДОЗРЕНИЕ.

Пожалуй, из Войновича получился бы неплохой Посторонний Наблюдатель. Недаром он не был на моей презентации, ему и не надо было туда приходить он сидит на своем оживленном перекрестке и все видит.

Пожалуй.

КОНЕЦ ПРАЗДНИКАМ.

Вчера отпраздновали Старый Новый Год. Все, с праздниками покончено, хватит работать в режиме отдыха. Я вышел на крыльцо «Маракканны», засунул четыре пальца в рот и свистнул с обеих рук так, что трава полегла,искусство тиффозного свиста я освоил в детстве, не каждый фанат так умеет. Все выбежали из берлог, натягивая фуфайки. Несло нефтью. Войновича не было, Войнович еще спал. Или уже думал. Или думал во сне.

— Становись! Отставить… Касан, сними бутсу, покажи портянки… Почему в носках? Ногу собьешь в носках! Брага, почему не поддел подгузник? Помидоры отморозишь, девочки любить не будут! Хуан, а это что? Вот это… Форменный панцирь? Разве это форма?! У всех такая форма? Какие-то стеганые зековские фуфайки! Стыдоба! Федералы засмеют. Снять!… Других нет? Рафа! Где дядя Сэм?

— Тут!

— Запиши…

— Я запомню.

— …чтоб форма была от Кардена!

— Минуточку… А шкварки где взять?

— Что за слова? Что есть «шкварки»?

— Деньги. Кварки.

— Шкварки — это твои проблемы.

— Бу-сде!

Сделал следующее заявление:

— Вы что, совсем одичали, «три слова неразборчивы»?! Опустились, мохом заросли? Распоясались! Подпоясаться! Затянуть ремни! Не потерплю шаляй-валяй и авось, расхлябанности и разгильдяйства! Чтоб все в конюшне было с иголочки! Чтоб было на что поглядеть! Чтоб любо-дорого! Бутсы почищены, форма поглажена! Всем купить носовые платки и зубные щетки, утром и перед сном чистить зубы, мыть ноги, и никаких «из горла»! Вы меня знаете — я вам не Лобан! Или как? Или вы хотите иметь главным тренером Лобана? Тогда забудьте о зубных щетках, вам нечего будет чистить ни утром, ни вечером,когда придет Лобан, он вам все зубы повыбивает. Чтоб в сборной все было солидно, интеллигентно, импозантно, презентабельно, аккуратненько и культурненько!

Наверно, эти лоботрясы не все слова поняли адекватно, а некоторые и совсем не поняли,- но со временем, думаю, я их образую.

— Руки-ноги-спины врозь! Живот подтянуть, очко поджать! Грудь колесом, плечи коромыслом! Вдох-выдох! Раздва-три-четыре… раз-два-три-четыре… «…» Теперь попрыгали… На месте… Хорошо. Всем завтракать! После завтрака — тренировка отменяется!

— Ур-ра!

— После завтрака — всем на уколы к доктору Вольфу.

— «неразборчиво»…!

— Кто это сказал?… Хуан, ты что, совсем «неразборчиво», без мата не можешь?… Скажу доктору, чтобы он всадил тебе твердой рукой и от всей души! Всем на уколы! Да, про елку забыл. Рафа! Где дядя Сэм?!

— Да тут я!

— Елка еще стоит?

— А куда она денется?

— Убрать елку к «неразборчиво»! Новый год закончился!

— Минуточку… По старому стилю еще не… Есть!

УКОЛЫ.

По дороге на уколы состоялся многозначительный разговор с дядей Сэмом.

— Минуточку, командор.

— Чего тебе, Рафа?

— Вы сказали, чтобы я продал диваны, ковры и компьютеры и четыре года платил бабе Вале и тете Кате по полной ставке.

— Да, я так сказал.

— Тогда я вас не понимаю.

— А что тут непонятного? Ты. Ковры. Диваны. Компьютеры. Кварки. Баба Валя. Тетя Катя. Четыре года. Полные ставки.

— Все понятно. Одно непонятно: четыре года.

— Да, я ошибся. Не четыре, а три с половиной года.

— Может быть, вы хотели сказать «год-полтора»? — осторожненько намекнул дядя Сэм.

— Ах, вот ты о чем! Год-полтора, пока не вылетим? Нет — три с половиной! Три с половиной года!

— Вы это серьезно, командор?

— Мы выйдем в финал, Рафа. Через три с половиной года мы будем играть в финальном матче чемпионата Мира.

— Вашими бы устами да баб целовать!

«ПРИМ. РЕД.

Лакуна восстановлена по требованию автора «Отчетов»:

«- А у тебя что, своих уст нет? Или уже не стоит на баб? Тогда подай заявление, подпишу. Мне настоящие мужики нужны. До конца.