Приключения инспектора Бел Амора. Вперед, конюшня! - Страница 111

111

БЕЛАЯ ТЕТРАДЬ.

ДЕНЬ КРИВОГО КОНДРАТИЯ.

В предыдущих записях много неправды — утром после «красного двойного смещения» у меня не болело горлышко, не было никакой детской свинки, а с мужской потенцией все обстояло слава Бoгу. Пока что. Тьфу-тьфу. Доктор Вольф боялся совсем другого диагноза — речь шла о «разрушении личности» — моей личности! — но я был ни сном,- ни духом.

Что же все же произошло, и почему я не присутствовал на дне рождения у Макара? Сейчас я уже могу заполнить эту лакуну. Этот редкий, несчастливый и самый темный день, который появляется и уходит, как комета с периодом в четыре года, должен был как-то отметиться. Я не оговорился- это самый темный день по своей иррациональности — темнее, чем День зимнего галактического противостояния. Этот день Кривого Кондратия я запомнил на всю жизнь. С этого дня я вообще перестал что-либо понимать и стал жить по привычке: «Ничего не понимаю,- значит, так и надо, значит, все обстоит, нормально». С этой привычкой я жил два с половиной года, до самого окончания ПРОГЛОДА, потом пришлось от нее лечиться.

В этот день состоялась моя скоропостижная встреча с дженералем Гу-Сином. Ранним утром сотрудники СОС вытащили меня из постели, разрешили только побриться и стояли над душой, пока я крепко не порезался «двумя близнецами».

Нашли пластырь, заклеили мне щеку, не дали позавтракать и отвезли в Планетарий. Я поднялся на Чердак в Заоблачный кабинет. Дженераль поздоровался со мной крепким рукопожатием и сочувственно спросил: — Что это у вас со щекой?

— Спешил. Брился. Порезался.

— Бритва старая?

— Нет. Рожа старая.

— А вы бороду не пробовали отпускать?

— Было дело. Давно. Когда служил навигатором.

— Да, по себе знаю, в навигации бриться лень. Взгляните внимательно, вы не знакомы с этим человеком?

И дженераль предъявил мне склеенные фотографии, которые он конфисковал в ресторане «Метрополь». На них запечатлелись в непотребном виде три полуголые метропольские девки — Верка в мундире с погонами подполковника, Надька в офицерском галстуке и Любка в сапогах; а с ними (или под ними, или между ними,- оргия в разгаре, в свалке не разберешь) какой-то веселый молодой офицер (надо понимать, подполковник) в надетой набекрень военно-морской фуражке с двуглавым крабом.

— Нет, не знаком,- поспешил откреститься я.

— Посмотрите еще раз. Неужели не узнаете?

Я присмотрелся и иакоиец-то узнал Богатенького Арлекино. Значит, этот пацан совсем даже не лейтенантик, как я считал, а подполковник. Наверно, я не сразу узнал БэА, потому что он был голый, без бородки и усиков, да еще с фуражкой набекрень и зачесанными набок волосами. Ну и я никак не ожидал увидеть в этом сопляке того таинственного ночного подполковника.

— Да, мы немного знакомы.

— Кто же он?

— Я даже не знаю, как его зовут. Я с ним познакомился на Маракканне. Это тренер Легкоступовой, Анфиски. Или кем он там ей приходится.

— А раньше вы его никогда не встречали? До того, как вы познакомились на Маракканне? Посмотрите внимательней.

Я опять стал разглядывать фотографии. Несомненно, я знал этого человека еще до Маракканны. Где я мог его видеть? Этот БэА мне в сыновья годился.

— Вы очень хорошо его знаете, но не узнаете. И это при вашей-то профессиональной памяти, генерал?

— Ваш вопрос о профессиональной памяти — для медицинской комиссии, что ли? Мне пора сдавать дела?

— Что вы, что вы, не комплексуйте! Я на вашем месте тоже его не узнал бы:., но я не хотел бы сейчас очутиться на вашем месте. Знаете, он жаловался на вас. Мол, вы его невзлюбили, задираете, манкируете, делаете замечания при посторонних…

— Жаловаться — недостойно офицера!

— Да, конечно. Жаловаться, особенно на коллег, недостойно для офицера, но когда вы поймете, кто он такой, ваше мнение о его достоинстве или недостоинстве изменится. Еще вчера я хотел вас свести, познакомить, оставить наедине, вы бы расположились — да хоть бы вот здесь, за моим столом. Побеседовали бы с этим молодым человеком.

— О чем мне с ним беседовать?

— Да о чем придется.

— С какой целью?

— Не целясь. Навскидку. Вам было бы интересно. А нам — полезно. Но доктор Вольф отсоветовал. Даже запретил эту встречу.

— При чем здесь доктор Вольф?

— Все это очень трудно объяснить. Вы спрашивайте, спрашивайте! Важно, чтобы вы сами догадались, кто он такой.

— Просто скажите прямо: кто он такой?

— Ага, прямо… Да вас на месте кондрашка хватит, если я прямо скажу.

— Да кто он мне, чтобы меня кондратий хватал,- сват, брат, кум, отец родной?! Я с ним свиней не пас.

— Вот-вот-вот! Тепло!… Даже горячо! Вы рядом, вы почти догадались!

— Он офицер Службы Охраны Среды?

— Он? Да, офицер. Но… э… из другой среды… Из другой, родственной нам Службы.

— Какой?

— Аббревиатура вам ничего не скажет. У нас СОС, а у них SOS. Они тоже охраняют… э… другую среду.

— Скажите хоть, как его зовут, этого подполковника?

— Я-то могу сказать. Да вот кондратий… без доктора не имею права.

— Что же, вызывать с Маракканны доктора Вольфа?

— Он уже здесь.

— Давайте доктора.

— Он у вас за спиной.

Я оглянулся. Действительно, доктор Вольф уже был здесь со своим докторским саквояжем.

— Я и не заметил, как вы вошли.

— А я не входил,- ответил Вольф.- Я стоял за портьерой и наблюдал за вами.

— Можно, доктор? — спросил дженераль.

111